Алексей Апухтин - Избранное

Далёко от тебя, о родина святая,
Уж целый год я жил в краях страны чужой
И часто о тебе грустил, воспоминая
Покой и счастие, минувшее с тобой.
И вот в стране зимы, болот, снегов глубоких,
Где, так же одинок, и я печально жил,
Я сохранил в душе остаток чувств высоких,
К тебе всю прежнюю любовь я сохранил.
  Теперь опять увижусь я с тобою,
  В моей груди вновь запылает кровь,
    Я примирюсь с своей судьбою,
  И явится мне вдохновенье вновь!
  Уж близко, близко… Всё смотрю я вдаль,
  С волнением чего-то ожидаю
  И с каждою тропинкой вспоминаю
То радость смутную, то тихую печаль.
И вспоминаю я свои былые годы,
  Как мирно здесь и счастливо я жил,
Как улыбался я всем красотам природы
    И в дебрях с эхом говорил.
  Уж скоро, скоро… Лошади бегут,
  Ямщик летит, вполголос напевая,
    И через несколько минут
Увижу я тебя, о родина святая!

О жизнь! Ты миг, но миг прекрасный,
Миг невозвратный, дорогой;
Равно счастливый и несчастный
Расстаться не хотят с тобой.

Ты миг, но данный нам от Бога
Не для того, чтобы роптать
На свой удел, свою дорогу
И дар бесценный проклинать.

Но чтобы жизнью наслаждаться,
Но чтобы ею дорожить,
Перед судьбой не преклоняться,
Молиться, веровать, любить.

Ах! Зачем тебя,
Полевой цветок,
Житель вольных мест,
С поля сорвали,
В душной комнате
Напоказ людям
Тебя бросили?
Не пахнёт в тебя
Запах сладостный
Золотой весны,
Не увидишь ты
Солнца летнего,
И не будешь ты
С дрожью радости
Слушать осени
Бурю грозную…
День пройдет, другой…
Где краса твоя?
Смотришь – за окном
Уж былиночка.

Река бежит, река шумит,
Гордясь волною серебристой,
И над волной, блестя красой,
  Плывет цветок душистый.
«Зачем, цветок, тебя увлек
  Поток волны красою?
Взгляни, уж мгла везде легла
  Над пышною рекою;
Вот и луна, осенена
  Таинственным мерцаньем,
Над бездной вод средь звезд плывет
  С трепещущим сияньем…
Прогонит день ночную тень,
  От сна воспрянут люди,
И станет мать детей ласкать
  У жаркой, сонной груди,
И божий мир, как счастья пир,
  Предстанет пред тобою…
А ты летишь и не томишь
  Себя кручиной злою,
Что, может быть, тебе уж жить
  Недолго остается
И что с волной цветок иной
  Беспечен понесется!»
Река шумит и быстро мчит
  Цветок наш за собою,
И, как во сне, припав к волне,
  Он плачет над волною.

Блажен, блажен поэт, который цепи света
На прелесть дум и чувств свободных не менял:
Ему высокое название поэта
Дарит толпа с венком восторженных похвал.
И золото бежит к избраннику фортуны
За гимн невежеству, порокам и страстям.
Но холодно звучат тогда поэта струны,
Над жертвою его нечистый фимиам…
И, насладившися богатством и чинами,
Заснет он наконец навеки средь могил,
И слава кончится похвальными стихами
Того, кто сам толпу бессмысленно хвалил.

Но если он поймет свое предназначенье,
И станет с лирою он мыслить и страдать,
И дивной силою святого вдохновенья
Порок смеющийся стихом начнет карать, –
То пусть не ждет себе сердечного привета
Толпы бессмысленной, холодной и глухой…
И горько потечет земная жизнь поэта,
Но не погаснет огнь в курильнице святой.
Умрет… И кое-где проснутся сожаленья…
Но только внук, греха не видя за собой,
Смеясь над предками, с улыбкою презренья,
Почтит могучий стих холодной похвалой…

Я еду. На небе высоко
Плывет уж бледная луна,
И от селенья недалеко
Дорога старая видна.
И по дороге неизбитой
Звонки проезжих не гудят,
И лишь таинственно ракиты
По сторонам ее стоят,
И из-за них глядят уныло
Уж полусгнившие столбы
Да одинокая могила
Без упованья и мольбы.
И крест святынею своею
Могилы той не сторожит,
Лишь, наклонившися над нею,
Угрюмо шепчет ряд ракит.
И есть в окрестности преданье,
Что на могиле страшной той
Пресек свое существованье
Один страдалец молодой.
Однажды в ночь сюда пришел он
И имя Бога не призвал,
Но, адских мук и страсти полон,
Он в грудь вонзил себе кинжал.
И неотпетая могила
Дана преступника костям.
В ней песня слышалась уныло,
И тень являлась по ночам.
Всегда с боязнью и тревогой
Крестьянин мимо проходил, –
И скоро новую дорогу
Труд человека проложил…

    Ты спишь, дитя, а я встаю,
    Чтоб слезы лить в немой печали,
Но на твоем лице оставить не дерзали
Страдания печать ужасную свою.
  По-прежнему улыбка молодая
    Цветет на розовых устах,
  И детский смех, мой ропот прерывая,
Нередко слышится в давно глухих стенах!
  Полураскрыты глазки голубые,
    Плечо и грудь обнажены,
    И наподобие волны
    Играют кудри золотые…
О, если бы ты знал, младенец милый мой,
    С какой тоскою сердце бьется,
Когда к моей груди прильнешь ты головой
И звонкий поцелуй щеки моей коснется!
    Воспоминанья давят грудь…
Как нежно обнимал отец тебя порою!
  И верь, уж год как нет его с тобою.
Ах, если б вместе с ним в гробу и мне заснуть!..
    Заснуть?.. А ты, ребенок милый,
  Как в мире жить ты будешь без меня?
Нет, нет! Я не хочу безвременной могилы:
Пусть буду мучиться, страдать!.. Но для тебя!
  И не понять тебе моих страданий,
    Еще ты жизни не видал,
    Не видел горьких испытаний
  И мимолетной радости не знал.
Когда ж, значения слезы не понимая,
  В моих глазах ее приметишь ты.
Склоняется ко мне головка молодая,
И предо мной встают знакомые черты…
  Спи, ангел, спи, неведеньем счастливый
  Всех радостей и горестей земных:
    Сон беспокойный, нечестивый
    Да не коснется вежд твоих.
    Но божий ангел светозарный
    К тебе с небес да низойдет
    И гимн молитвы благодарной
К престолу божию наутро отнесет.

Вижу ли ночи светило приветное
Или денницы прекрасной блистание,
В сердце ласкаю мечту безответную,
Грустную думу земного страдания…

Пусть бы сошла к нам уж ночь та угрюмая
Или бы солнце на небе сокрылося,
Ропот сердечный унял бы я, думая:
Так что и счастье мое закатилося…

Так же, как мир ночью мрачной, безмолвною,
Сердце оделося черною тучею,
Но, как назло мне, величия полные,
Шепчутся звезды с волною кипучею…

Невыразимая, невыносимая
Давит тоска мою душу пустынную…
Где же ты, прелесть мечтаний любимая?
Люди сгубили тебя, неповинную.

Завистью черной, насмешкой жестокою
Ожесточили они сердце нежное
И растерзали навек одинокую
Душу страдальца рукою небрежною.

Взгляните на него, поэта наших дней.
  Лежащего во прахе пред толпою:
    Она – кумир его, и ей
  Поет он гимн, венчанный похвалою.
    Толпа сказала: «Не дерзай
Гласить нам истину холодными устами!
Не нужно правды нам, скорее расточай
    Запасы льстивых слов пред нами».
    И он в душе оледенил
    Огонь вскипающего чувства
  И тот огонь священный заменил
    Одною ржавчиной искусства;
    Он безрассудно пренебрег
    Души высокое стремленье
И дерзко произнес, низверженный пророк,
    Слова упрека и сомненья;
    Воспел порочный пир палат,
    Презренья к жизни дух бесплодный,
    Приличьем скрашенный разврат,
И гордость мелкую, и эгоизм холодный…
    Взгляните: вот и кончил он,
И, золото схватив дрожащею рукою,
  Бежит поэт к бесславному покою,
    Как раб трудами изнурен!
    Таков ли был питомец Феба,
    Когда, святого чувства полн,
    Он пел красу родного неба,
    И шум лесов, и ярость волн;
    Когда в простых и сладких звуках
    Творцу миров он гимны пел?
    Их слушал раб в тяжелых муках,
    Пред ними варвар цепенел!
    Поэт не требовал награды –
    Не для толпы он песнь слагал:
    Он покидал, свободный, грады,
    В дубравы тихие бежал,
    И там, где горы возвышались,
    В свободной, дикой стороне
    Поэта песни раздавались
    В ненарушимой тишине.