Гипполоха сын Главк, и Тидея сын мощный, упруго
Меж фаланг на средину сошлись, – кто кого поразит. {120}
Чуть сошлись два героя, идущие друг против друга,
Диомед, удивлённый, сам первый спросил так: «Скажи,
Кто ты, муж из земных, столь бесстрашно идущий по лугу?
Я не видел тебя на боях не на смерть, а на жизнь.
Но сегодня, как вижу, ты мужеством стал отличаться; {125}
Превосходишь тут всех, лишь копья моего заслужи.
Дети лишь злополучных должны с моей силой встречаться!
Если ты бог бессмертный, с высокого неба ты вдруг, —
Никогда не могу и дерзать, с божествами сражаться!
И Дриаса сам сын, знаменитый, могучий Ликург {130}
Жил недолго, на неба жильцов свои руки поднявший.
Как-то, дерзкий, найдя Диониса там буйного слуг,
По божественной Ниссе преследовал. Нимфы смешались,
Заслонились, зеленые, в тень, от Ликурга суда,
Пикой острой разимые. Сам Дионис, устрашаясь, {135}
Прыгнул в волны морские, был принят Фетидой тогда,
Трясся, вверженный в ужас, стал мужа ужасно бояться.
Прогневались тут все из живущих богов, и тогда
Крона сын ослепил его; долгой не дал наслаждаться
Жизнью милой; бессмертным он был ненавистен один. {140}
Нет, с богами блаженными я не желаю сражаться!
Если смертный ты муж, и плодом только вскормлен долин,
Ближе встань, пусть к пределу ты Смерти скорее управишь!».
Также быстро сказал Гипполоха воинственный сын:
«Благородный Тидея сын, чем тебе род не по нраву? {145}
Ведь сыны у людей, как в дубравах древесных листы, —
Пали, – ветер несёт по земле, а другие дубрава,
Распускаясь, рождает все вновь по весне там цветы.
Так и люди, – одни нарождаются, те погибают.
Если хочешь, тебе и о том объявлю, чтоб знал ты {150}
Наших предков, и род людям многим известен бывает.
Есть в Аргейе Эфир знаменитый, где кони растут;
В нём Сизиф обитал, славный мудростью, многое знает
Тот Сизиф Эолид, от которого Главк рождён тут.
Главк подарит сам жизнь непорочному Беллерофонту, {155}
Много щедрые боги красу, вместе доблесть дают
В дар особый; но Прет неповинному гибель готовил.
Из народа изгнал его злобно, сильнейший был тот
Вождь аргивян; под скипетр ему покорил Зевс потомков.
С гостем Прета младая жена, Антия, тайно ждёт, {160}
Страсти пылкой услады; но был непреклонен к дрожащей,
Благородных исполненный чувств, чистый Беллерофонт.
И жена, клевеща, сразу к Прету пришла, говорящей:
«Срам твой Прет, если Беллерофонта оставишь живым, —
Насладиться любовью со мной он хотел, не хотящей», {165}
Клеветала. Разгневался царь, этих слов слыша дым,
Но убить не решился, – душой ужасался погибнуть;
Только в Ликию выслал, вручая судьбу знакам злым,
На дощечке складной написав их, ему на погибель.
Тестю доску велел показать, пусть погибнет сынок. {170}
Тот, под счастья покровом бессмертным, шёл дерзко в Ликию.
И достиг до ликийской земли, где Ксанф лился, глубок;
Нежно, ласково принял ликийский властитель; в советах
Девять дней угощал, ежедневно тельца ставя бок.
На десятой Заре, что шлёт в небо лучисто рассветы, {175}
Гостя спрашивал царь, и потребовал знаки без слов,
Что принес он ему от любезного зятя, от Прета.
И когда злые знаки исполнить он был уж готов;
Он с Химерой, ему заказал, ещё юноше, биться,
Лютой, эта порода не смертных людей, а богов, – {180}
С головы лев, а сзади дракон, и коза в середине,
Пожирающим пламенем бурным она всё палит.
Поразил её грозную, чтоб богов чуду явиться;
И войной на солимов, народ знаменитый, ходил;
В битве много ужаснее был он с мужами, но кроме; {185}
В третьем подвиге он амазонок воинственных бил.
Но ему Прет погибель устроил; в дороге знакомой, —
В щедром царстве ликиян храбрейших в засаду послав,
На пути скрыл; но те своего не увидели дома, —
Поразил их воинственный Беллерофонт всех, застав. {190}
Наконец царь узнал знаменитую отрасль бессмертных;
Удержал его в доме, и дочь с ним свою сочетал;
Половину отдал ему почести царской до смерти;
И ликийский народ там уделом его наделил,
Лучшим полем для сада и пашен, пусть власть там начертит. {195}
И детей трёх премудрый царь Беллерофонт там родил.
Сыновья Гипполох и Исандр, Лаодамия дочерь;
С Лаодамией юной сам Зевс громовержец почил,
И она Сарпедона родила, богам кто подобен.
Ненавистен самим небожителям став он, везде {200}
По алейскому полю скитался кругом, одиночка,
Только сердце глодал, избегая и следа людей.
Там Арей ему сына Исандра убил, малолетка,
Как с солимами тот воевал, что отличны в труде.
Дочь убила стрелой Артемида богиня там метко. {205}
Гипполох, от него я рожден, и горжусь тем; старик;
Он послал меня в Трою, и мне заповедовал крепко,
Всех других превзойти, непрестанно воюя, смотри!
Предков род не бесчестить, которые, славой сияя,
Были корнем Эфира, и царства ликиян цари. {210}
Вот порода и кровь, я какими тебе представляюсь!»
Благородной наполнился радостью тут Диомед;
Сразу пику воткнул в плодородную землю, смиряясь,
И приветную речь устремил к воеводе скорей:
«Ты отеческий гость мне, ты гость стародавний, не скрою! {215}
Знаменитого Беллерофонта раз дед мой, Иней,
В нашем доме дней двадцать его угощал только стоя.
И друг другу тогда превосходный дарил каждый дар, —
Твоему дед Иней мой блистающий пурпуром пояс;
Твой дед, Беллерофонт золотой ему кубок отдал. {220}
Кубок я, при отходе, в отеческом доме оставил;
Но Тидея не помню; младенцем был малым, когда
Там, под городом Фивы, ахейское воинство пало.
Храбрый! Ныне в Ликии к тебе только гостем приду;
Ты в Аргосе будь гость, как вернусь я к народам усталый. {225}
Нашим копьям с тобой и в толпе не искать нам беду;
Много здесь для меня и троян, и союзников дивных;
Буду бить, кого бог приведёт, и кого я найду.
Много здесь есть ахеян тебе, убивай, всё едино!
Обменяемся нашим оружием; дружбу скрепив, {230}
Верно, дружбою мы со времен праотцовских гордимся!»
Так сказали они, – со своих колесниц соскочив,
Оба за руки взялись, и в дружбе клялись неизменной;
В это время у Главка рассудок украл Зевс Кронид, —
Диомеду Тидиду доспех золотой на железный, {235}
В сто ценимый тельцов, он на стоящий девять менял.
Меж тем Гектор добрался до дуба к воротам там Скейским.
Вслед герою троянские жёны отдались слезам,
Узнавая о детях, о милых друзьях и о братьях,
О супругах; но он повелел им молиться богам, {240}
Небеса населяющим; многим беда подобралась!
Но когда увидал он Приама прекраснейший дом,
Сделан с гладкими вдоль переходами, в пышном убранстве;
Пятьдесят почивален из камня, с обширным двором,
Там одна за другою устроены; в них же Приама {245}
Почивали сыны у стыдливых супруг под замком.
На другой стороне, дочерей, на дворе, почивальни, —
Их двенадцать, под кровлей одной, и с обширным двором,
Там одна за другою устроены; в них же Приама
Почивали зятья у стыдливых супруг под замком. {250}
Там встречала его милосердая мать возле дверцы,
Идя в дом к Лаодике, своей дочке, милой лицом.
Сына руку взяла, и вот так говорила, сжав сердце:
«Что ты, сын мой, приходишь, отдав поле битвы врагам?
Знать, жестоко теснят ненавистные мужи ахейцы, {255}
Возле нашей стены? И тебя повлекло сердце к нам;
Хочешь с замка молиться ты, к Дию вино поднимая?
Но помедли, мой сын, для вина только чашу подам,
Щедро Дию возлить и другим божествам подобает;
После сам ты, когда пожелаешь себя укреплять; {260}
Ведь, трудом истомленному, силы вино обновляет;
Ты ж, мой сын, истомился, за граждан твоих воевать!»
Отвечает ей Гектор, сверкающий шлемом: «Нет, долго
Пить вина не носи мне хмельного, почтенная мать!
Обессилишь меня, потеряю я крепость без толку. {265}
Щедро Дию возлить неомытой рукой, испокон
Не дерзну, и не должно Кронида, гонителя облак,
Иль молить, или чествовать, кровью когда осквернён.
Но иди, мама, к храму богини Афины любимой,
С благовонным куреньем, с собой собери ты всех жён. {270}
Самый пышный покров и прекраснейший всех из хранимых
В царском доме, какой наиболее любишь, ты ей
На колена клади, белокурой богине Афине;
И двенадцать коров однолетних, без твёрдых костей,
Ей мы в храме пожертвуем, если, молитвы услыша, {275}
Та помилует Трою, и жён, и невинных детей!