СКАЗКА О ПОПЕ ВАВИЛЕ
Жил-был сельский поп Вавило,
Уж давненько это было,
Не припомню, право, где,
Ну… у матери в пизде.
Жил он сытно и привольно,
Выпить был он не дурак,
Было лишь ему то больно,
Что плохой имел елдак.
Так, хуишко очень скверный,
Очень маленький, мизерный;
Ни залупа не стоит,
Как сморчок во мху торчит
Попадья его Ненила,
Как его ни шевелила,
Чтобы он ее уеб —
Ничего не может поп.
Долго с ним она вожжалась
И к знахаркам обращалась,
Чтоб подняли хуй попа —
Не выходит ни кляпа.
Попадья была красива,
Молода и похотлива
И пошла по всем давать,
Словом, сделалася блядь..
Кто уж, кто ее ни еб:
Сельский лавочник, холоп,
Целовальник толсторожий,
И проезжий, и прохожий,
И учитель, и батрак —
Все совали свой елдак
Но всего ей было мало,
Все чего-то не хватало.
Захотела попадья
Архирейского хуя.
Долго думала и мнила,
Наконец и порешила:
К Архипастырю сходить
И Владыке доложить,
Что с таким-де неуклюжим
Жить она не может мужем,
Что ей лучше в монастырь,
А не то, так и в Сибирь.
Собралась на богомолье,
Захватила хлеба с солью
И отправилась пешком
В архирейский летний дом.
Встретил там ее кутейник,
Молодой еще келейник,
И за три полтины ей
Посулил, что Архирей
Примет сам ее отлично
И прошенье примет лично,
Что хотя он и суров,
Но лишь только для попов.
Вот в прихожую поставил
И в компании оставил
Эконома-старика,
Двух просвирен и дьяка.
Все со страхом стали рядом,
Сам наверх пошел с докладом,
И из задних из дверей
Вскоре вышел Архирей.
Взор блестящ, движенья строги;
Попадья — бух прямо в ноги:
— Помоги, Владыко, мне!
Но могу наедине
Я тебе поведать горе, —
Говорит с тоской во взоре.
И повел ее аскет
В отдаленный кабинет.
Попадья довольно смело
Говорит ему, в чем дело,
Что ее поп лет уж пять
Не ебет; к тому ж опять
Хуй его-де не годится,
А она должна томиться
Жаждой страсти в цвете лет.
Был суровый ей ответ:
— Верно, муж твой сильно болен
Иль тобою не доволен,
Может быть, твоя пизда
Не годится никуда?
— Нет, помилуйте. Владыка!
Она вовсе не велика,
Настоящий королек…
Не угодно ли разок ? —
Тут тихохонько Ненила
Архирею хуй вздрочила,
Кверху юбку подняла,
Под него сама легла,
Толстой жопой завиляла,
Как артистка подъебала,
И зашелся Архирей
Раз четырнадцать над ней.
— Хороша пизда, не спорю;
Твоему помочь я горю
И готов и очень рад, —
Говорит святой прелат. —
Все доподлинно узнаю
И внушу я негодяю,
Что таких, как ты, не еть —
Значит, вкуса не иметь,
Быть глупее идиота.
Мне ж когда придет охота,
Уебу тебя опять,
Приходи, ебена мать! —
И довольная Ненила
Тем, что святости вкусила,
Архирея уебла,
Весело домой пошла.
На другой день духовенство
Звал Его Преосвященство
Для решенья разных дел.
Между прочим повелел,
Чтоб дознанье учинили
О попе одном, Вавиле,
Досконально: точно ль он
Еть способности лишен?
И об этом донесенье
Сообщить без замедденья.
Так недели две прошло,
И вот что произошло:
Благочинный с депутатом,
Тож с попом его собратом,
К дому батьки подъезжал
И Вавилу вызывал.
— Здравствуй! Поп Вавила, ты ли?
Вот зачем к тебе прибыли:
На тебя пришел донос,
Уж не знаем, кто донес,
Что ты хуем не владеешь,
Еть совсем, вишь, не умеешь,
А от этого твоя
Много терпит попадья!
Что на это нам ты скажешь?
Завтра ж утром ты покажешь
Из-за ширмы нам свой кляп,
Крепок оный или слаб.
А теперь ты нам не нужен,
Дай пока хороший ужин! —
Поболтали, напились,
Да и спать все улеглись.
На другой день утром рано
Встало солнце из тумана.
Благочинный, депутат
Хуй попа смотреть спешат.
Поп Вавила тут слукавил,
Он за ширмами поставил
Агафона-батрака,
Ростом с сажень мужика.
И когда перед отцами
Хуй с огромными мудами,
Словно гирю, выпер он —
Из-за ширмы Агафон.
— Что ж ты, мать моя, зарылась!
Эта ль штука не годилась? —
Благочинный возгласил
И Ненилу пригласил
Посмотреть на это чудо:
— Тут, наверное, полпуда!
И не только попадья,
Не вполне уверен я,
Что любая б из княгиней
Хуй сей мнила благостыней!
— Ах, мошенник! Ах, подлец!
Хоть духовный он отец!
Это хуй-то Агафона!
И примета: слева, вона,
Бородавка! Мне ль не знать,
Что ж он врет, ебена мать! —
Так воскликнула Ненила.
И конец всему, что было.
ОТЕЦ ПРОХВАТИЙ
Поэма в трех частях
I
В Москве за Пресненской заставой
Купчиха модная жила,
Породы крупной и лягавой,
Лицом румяна и бела.
Покойный муж ее купчина
Имел громадный капитал,
Он тоже был хорош детина,
С живого шкуру чуть не драл.
Его постиг пралич нежданный,
В могилу скоро он сошел,
И капитал давно желанный
Купчихе в руки отошел.
Он был лукав, но тих и скромен,
Жену боялся как огня,
Но лишь в одном был недоволен,
Ревнуя сильно иногда.
Как голубь сизый под застрехой,
Над ней покойный ворковал,
Жена ему была потехой,
Ее до смерти он ласкал.
Покоя думы не давали.
Любовью пылкой к ней сгорал,
В подобной каторге едва ли
Кто так измученно страдал.
Лишь только после все узнали,
Когда сума купец сошел
И бедный муж в тот мир ушел,
Где нет ни горя, ни печали.
Поминки справив по уставу,
Жена, не изменяя нраву,
Не в силах страсти обуздать,
Вновь начала опять гулять.
По смерти мужа дорогого,
Кажись, неделя не прошла,
Как вновь купчиха Пирогова
Себе второго завела.
В любви три года бесшабашной,
Как сон, для вдовушки прошли
И пеленою скуки страшной
На сердце пылкое легли.
Ее теперь не занимало,
Чем прежде жизнь была красна,
Чего-то тщетно все искала
И не могла найти она.
Грустит все бедная, тоскует,
По целым дням сидит одна,
Ее тревожит и волнует.
Как сумасшедшая она.
Порой бывало, в час обычный
Ей угодить никто не мог;
Все ищет, был чтоб симпатичный,
Так чтоб не жирен и не плох.
Бывало, в полночь возвращалась
Она задумчива домой,
Со злостью в дверь она стучалась
Дрожащей, судоржной рукой.
Не знаю, долго ли томленье
Купчихи длилось, но потом
Пришла к такому заключенью,
Как пораскинула умом.
И вот она свою карету
За некой сводней шлет скорей,
Чтоб за чайком на тему эту
Поговорить интимно с ней.
II
В Замоскворечье на Полянке
Стоял домишко в три окна,
Принадлежал тот дом мещанке
Матрене Карповне тогда.
Жила без горя и печали,
Особу эту в тех краях
За сваху ловкую считали
Ее в купеческих домах.
Но эта мнимая сестрица,
Весьма преклонных лет девица,
Прекрасной своднею была,
В ее быту цвели дела:
Иной купчихе, бабе сдобной,
Живущей с мужем-стариком,
Устроит Карповна удобно
Свиданье с юным голубком.
Иль по какой другой причине —
Муж от жены начнет гулять,
Та затоскует по мужчине,
Велит к ней Карповну позвать.
Узнав купчиха сваху эту,
Она все сделала тайком,
Вдова отправила карету
И ждет к себе Матрену в дом.
Вошедши, сводня, помолившись,
На образ истово крестясь,
Купчихе низко поклонившись,
И так промолвила, садясь:
— Зачем просила, дорогая?
Иль до меня нужда какая?
Извэль, хоть душу заложу,
А для тебя уж угожу!
Не надо ль, женишка спроворю,
Не будет в этом мне труда,
Могу помочь твоему горю
На этот раз и навсегда.
Жить в одиночестве зачахнешь,
И жизнь-то будет не мила;
Жених — красавец! Просто ахнешь,
Я для тебя уж припасла.
— Спасибо, Карловна, на слове,
Что входишь ты в мою печаль,
Жених твой хоть и наготове,
Но я сойдусь ли с ним едва ль.
Матрена табачку нюхнула
И, помолчав минуты две,
О чем-то тяжело вздохнула
И тихо говорит вдове:
— Трудненько, милая, трудненько
Тебе по вкусу подыскать,
Но обожди еще маленько,
Я постараюсь отыскать.
Есть у меня здесь на примете
Жених-красавец, ей-же-ей!
Не отыскать на целом свете,
Ручаюсь жизнью я своей.
Я, грешница, сама таила
Любовь ту пылкую к нему,
Но я ему всегда постыла,
Не знаю — в чем и почему.
Собою видный, благородный!
Тебе, красавице, под стать,
Телосложением дородный,
Отец Прохватий его звать.
Да вот беда — чтоб сгинуть ей!
С женой поссорился своей,
Сидит все время он в шинке,
Один опорок на ноге.
Вдова в молчании внимала,
Потупив взор, лишь чуть краснея,
И сладость брака предвкушала,
Что для нее всего милее.
Не в силах побороть волненья,
Она к Матрене подошла
И со слезами умиленья
Ее в объятья приняла.
— Матрена! сваха дорогая!
Будь для меня ты мать родная!
Его же завтра ты найди.
Я пригожуся впереди.
Дам денег, сколько ты захочешь,
Сама об этом похлопочешь,
Одеть его ты постарайся
И вместе с ним ко мне являйся.
— Исполню просьбу непременно,
К нему я завтра же пойду,
Своим словам я неизменна,
Одену, франтом приведу.
Тринадцать красненьких бумажек
Вдова дает ей, не жалея,
И просит, чтобы без затяжек
Доставить завтра же скорее.
Любезно с вдовушкой прощаясь,
Матрена скрылася за дверь;
И вот купчиха уж теперь,
В мечтах любовных утопая,
Вся пылкой страстию сгорая,
Во ожидании гостей.
III