Около семи часов на левом траверзе открылся отряд из пяти крейсеров также идущий параллельным курсом. Сорок минут спустя туман скрыл его из наших глаз. Эскадра шла 9-узловым ходом на NO 60° - курсом, ведущим меж островами Цусима и Ики {Остров Икидзуки (Ред.).}. Разведочный отряд перешел в тыл эскадры и расположился кильватерной колонной за транспортами. В восемь часов утра на эскадре были подняты стеньговые Андреевские флаги по случаю годовщины священного коронования Их Величеств, совпавшей, как мы узнали впоследствии, с днем рождения японской императрицы.
Собравшись в кают-компании за утренним чаем, группа офицеров оживленно толковала о названиях виденных крейсеров, восторгались их поразительной окраской, благодаря которой наши дальномеры с трудом определяли расстояние. Высказывалось недоумение, почему какое-нибудь судно, "Олег" или "Аврора", не было послано для того, чтобы отогнать назойливый и нахальный "Идзуми".[55] Немало удивлялись и тому, что неприятель совершенно беспрепятственно продолжал получать по беспроволочному телеграфу сведения о нас от своих разведчиков. Всем было известно, что на "Урале" имеется аппарат огромной силы: его большая искра могла бы прямо пережечь неприятельские аппараты.[56]
Между прочим, лейтенант Ю. К. Старк рассказал свой сон; я приведу его, потому что он оказался пророческим: "Идем мы мимо Цусимы, а на Цусиме какой-то порт, и вот из него стройно-престройно (не так, как наша) выходит японская эскадра. Передние корабли ее, ближайшие к нам, уже открыли огонь. Недолеты рвутся о воду, поднимают столбы воды, а осколки летят в боевую рубку и поют-жужжат: "Подарочек капитану, подарочек капитану". Проснулся будят, говорят: "Японские крейсера"... В это время в кают-компанию вошел командир. Мы смолкли. Евгений Романович, проведший всю ночь в боевой рубке без сна, выглядел довольно утомленным.
В 8 ч 50 мин была пробита боевая тревога. Слева показались пять неприятельских крейсеров. На этот раз они держались к нам ближе, и мы могли различить "Мацусиму", "Ицукусиму", "Хасидате", "Суму" и "Наниву" (флаг адмирала Уриу)[57]. Держась на расстоянии 60 кб, крейсера обгоняли нашу эскадру на параллельном курсе и около 9 ч 30 мин скрылись в тумане.
Мы уже вошли в Цусимский (Корейский) пролив и около 11 ч должны были проходить его наиболее узкое место. В 9 ч 50 мин показался сзади, а затем перешел на нашу левую сторону отряд из четырех крейсеров: "Титосе", "Касаги", "Нийтака", "Отова" (флаг адмирала Дева). Эти суда нагоняли предыдущие, ушедшие вперед, и постепенно сближались с нами на параллельном слегка сходящемся курсе.
Окраска всех японских судов была поистине изумительная. В 10 ч 30 мин по сигналу с броненосца "Князь Суворов" команде дали обедать у орудий повахтенно. На "Авроре" в этот день чарка была отменена по приказанию командира. Завтрак в кают-компании, устроенный на скорую руку, прошел оживленно. У всех было радостно приподнятое настроение, не было видно мрачных лиц, не слышно тоскливых предчувствий и жалоб на потерю аппетита. Кто-то вспомнил о том, что уже сегодня-то мы наверное заработаем себе 18 кампаний (к ордену Св. Владимира), не то, что в Гулле; на что старший штурманский офицер ответил своей излюбленной поговоркой, порядком нам надоевшей за время похода:
- Господа! Жизнь наша... точно бульбочка на воде.
Завтрака нам не пришлось докончить: прозвенел тревожный авральный звонок, все бросились по своим местам. Я прошел к себе на правый перевязочный пункт. Здесь все было уже давно приготовлено, расставлено согласно расписанию. Санитарный отряд был переодет во все чистое, с повязками Красного Креста на левом рукаве. Переоделась утром и команда. На случай пожара я приказал смочить водой из шлангов коечные защиты на перевязочных пунктах. Палубы обошел с крестом и окропил святой водой отец Георгий.
Глава XXXVII.
Первый бой
Поведение неприятельских крейсеров становилось вызывающим: они приблизились уже на расстояние 49 кб и беспрерывно по беспроволочному телеграфу посылали депеши - одну за другой. "Урал" не выдержал и просил адмирала разрешить ему пустить в ход свой аппарат. Ему в этом было отказано.[58]
Выдержка выдержкой, а только это бездействие, да еще столь опасное для нас, начинало нас сильно изводить.
С трудом можно было удержать горячившуюся у орудий прислугу. Один комендор 75-миллиметрового орудия в плутонге мичмана А. В. Терентьева прямо плакал:
- Ваше Благородие, ей Богу попаду. Дозвольте, Ваше Благородие!
Наконец кто-то на броненосце "Ушаков" не выдержал: оттуда раздался первый выстрел, принятый за сигнал и тотчас же подхваченный остальными.[59] Загремели над головой тяжелые шестидюймовки. С "Суворова" последовал сигнал: "Не кидать снарядов".
Стрельба продолжалась недолго, около четверти часа. Японские крейсера, отрепетовав двухфлажный сигнал своего адмирала, повернули "все вдруг" и в строю фронта, отстреливаясь кормой, стали быстро уходить и скоро скрылись во мгле.
Одновременно "Олег", "Аврора" и, в особенности, "Владимир Мономах", находившийся ближе к "Идзуми", стреляли по последнему из орудий правого борта.
В палубах были слышны оживленные разговоры, говорили о комендоре Борисове, удачный выстрел которого из 6-дюймового орудия разнес кормовую рубку на флагманском корабле "Титосе". Говорили о повреждении рулевого управления на "Титосе", заставившем его рыскнуть и выйти из строя. Впрочем, он скоро справился с повреждением и снова вступил в строй.[60] Один неприятельский снаряд упал совсем близко за нашей кормой, другие упорно ложились между "Олегом" и "Авророй". Все обратили внимание на то, какие огромные столбы воды взлетали при их падении.
Глава XXXVIII.
Отдых
Скомандовали отдых. Снаряды, конечно, не убирались и остались лежать тут же в кранцах. Команда прилегла у орудий. Я спустился в кормовую машину, куда на время боя был запрятан мною двухмесячный птенец - зеленый попка, пойманный в Камранге. Надо было покормить этого баловня, который признавал только своего хозяина. Тихо было в палубах. Но вряд ли кто заснул: появления главных неприятельских сил следовало ожидать с минуты на минуту.
Чем ближе мы входили в пролив, тем все гуще и гуще становился туман. И вот, время от времени, когда его чуть прояснивало, можно было разглядеть неясные силуэты четырех крейсеров, продолжавших следить за нами с расстояния не менее 70-80 кабельтовых. Депеши неприятеля по-прежнему не были перебиваемы. В полдень по сигналу с "Суворова" все суда, идущие уже в одной боевой кильватерной колонне, стали последовательно ложиться на курс NO 23°, ведущий к выходу из Цусимского пролива и к Владивостоку. Самое узкое место пролива было пройдено.